Что такое панк? Кто такой настоящий панк? Что он чувствует, как он себя ведет и, главное, почему?

Скорее всего, у меня получится описание идеализированной ситуации или даже мифа, если не карикатуры. Это не страшно. Кажется, что панки сами доводили свой внешний вид и свое поведение до карикатурности. описание панк-мифологии, панк-мировоззрения — не менее интересная задача, чем описание того, как оно было на самом деле, тем более, что «как оно было на самом деле» описать не просто.

Панк-практика неотделима от панк-пропаганды. И то, и другое — крайне противоречиво. Далеко не всегда было ясно, с чем именно ты имеешь дело. Панк можно было увидеть и понять с самых разных сторон.

Надо сразу сказать, что панк — это далеко не панк-рок. Панк — это вообще не рок. Когда панк, наконец, стал роком — это был момент вырождения и банализации первоначального импульса. На тему рока есть классическая цитата. Вопрос: «Какую музыку вы любите?» Джонни Роттен отвечает: «Никакую. Мне музыка безразлична. Я хочу хаоса». Собственно, этого достаточно для определения панка.

Панк — это, прежде всего, позиция. Не столько точка зрения, сколько точка зрения, воплощенная в жизни реального человека. Панк своим видом, своим поведением, своим высокомерием, своей непреклонностью демонстрирует, кто он есть и не идет напопятную. Он ни за что не согласится, что он простой и милый парень — такой как все. При этом свою несгибаемую позицию настоящий панк не в состоянии сформулировать или как-то или как-то обосновать. Панк не обязан ничего говорить или что-то делать. Он не вступает в диалог. Ему не с кем вступать в диалог. Он ничего особенного и не говорит. Даже если он при этом кажется кому-то придурком, паразитом, мерзким асоциальным психопатом, плюющим на нормы приличия, это не беда, это не имеет никакого значения, более того — панк стремится именно такую реакцию и вызвать. Тут мы сталкиваемся, возможно, с главным парадоксом панк-стратегии: панк — не такой как все. Панк — аутсайдер. Панком становится тот, кто не способен никаким боком «приклеиться» к нормальной человеческой жизни, радоваться тем радостям, которым радуются все остальные, стремиться ко всем понятным и всем разделяемым целям.

Панк чувствителен, он чрезвычайно уязвим, он уязвлен. Но вместо того, чтобы скрывать свою слабость, стать незаметным и спрятаться, он выставляет себя напоказ, вызывает ярость и ненависть окружающих. Панк не просто выпячивает свою странность и маргинальность, панк театрализует их, доводит до абсурда. Парадокс заключается и в том, что панк считает идиотами и сволочами всех окружающих, всех так называемых «нормальных» людей. Но он одевается и ведет себя так, что окружающие не сомневаются, что это именно он — сволочь и идиот. Панк хочет разрушить и поломать все вокруг, но бить начинают именно его.

Панк вызывает омерзение, он отталкивает от себя, можно сказать, что он создает вокруг себя зону омерзения и отвращения. Тут можно задать вопрос: а почему, собственно? Может, панку уютно и комфортно в этой зоне спровоцированного отчуждения? Никак нет. Панк издерган и взвинчен. Все существующее, принятое, «нормальное» вызывает в нем дикую злобу. Панк ненавидит вообще все, включая самого себя. Панк — это выведенное большими буквами слово «НЕТ». Панк ни во что не верит, ни на что не покупается и иллюзий не питает, по крайней мере, принятых в культуре и в обществе иллюзий. Панку закон не писан. Панку закон не писан, панк нарушает табу, панк принципиально аморален. Панк — сторонник разрушения и уничтожения. Панк маниакально негативен: никаких возвышенных чувств, нежных эмоций он не испытывает, ему ничего не жалко. Он чувствует давление пустой пустоты. Все безнадежно. Все кончилось и давно проехало. И тут очень важен следующий момент, а именно — накал его страсти.

Панк очень похож на денди, на сноба, панк — невероятный, прямо, карикатурный модник. Его внешний вид является предметом немалых его забот. Одновременно — и это еще один парадокс — панк должен быть честным, прямым и настоящим. Он должен не изображать из себя кого-то, не играть роль, но быть стопроцентно включенным в жизнь — здесь и сейчас. Подразумевается максимальная интенсивность присутствия. Его внешний вид — до неприличия гипертрофированный и театральный. Его ненависть, его нежелание компромиссов, его злоба — подлинные. Понятно, что парадоксов тут можно усмотреть очень много. Скажем, такой: панк строг и принципиален, панк — жесток, но одновременно он гиперчувствителен и раним, ему на самом деле больно. Как это может быть одновременно?

В реальной лондонской жизни середины 70-х реальная взвинченность и агрессивность панков обеспечивались большими количествами алкоголя и амфетаминов. Но амфетамин сам по себе вовсе не делает из человека нигилиста, анархиста и спонтанно действующего провокатора. Откуда же взялся абсолютный негативизм, ощущение бессмысленности и идиотизма жизни? Тому есть много разных объяснений такого сорта, что в Великобритании середины 70-х годов разразился кризис. Безработица значительно выросла. Молодежь торчала на улице без дела. Настроение было убийственным. Говорят, что без этого кризиса, без Маргарет Тетчер никакого панка и не было бы в помине. Сами ранние лондонские панки постоянно говорили о том, что ни в музыке, ни в жизни ничего не происходит много лет. Слово «boredom», то есть «скука», «точка» — было очень в ходу. Скуки ужасно боялись и суку дико ненавидели. Хотелось чего угодно, лишь бы избежать тупой, замершей на одном месте изолированности: когда ты одинок, ничего не происходит и тебе некуда пойти. Очевидно, что такого рода переживание может иметь место где угодно и когда угодно. Провинциальный аутсайдер и должен так себя чувствовать. Любопытным образом, такое мировосприятие называлось в 19-м веке «меланхолией». Тебя захватывает черная тоска, одиночество, нигилизм, неспособность выносить людей. Нет сил что-то делать. Нет никакого просвета. Это состояние может вывернуться в свою противоположность — одержимость, взвинченность, маниакальность. Так что панк можно определить и как переход провинциальных маргинальных меланхоликов, которые в 19-м веке были бы поэтами-романтиками, в маниакальное состояние. Нью-Йоркская поэтесса Патти Смит написала в журнале «Punk» о том, кто такой Артюр Рембо, это французский поэт 19-го века, очень многие увидели в нем родственную душу. В любом случае, для панка характерны постоянно сменяющиеся апатии с одной стороны и психозы — с другой. Судя по воспоминаниям участников панк-бума, «они все были детьми малыми и наивными», они находились в состоянии перманентного шока, происходящее казалось нереальным.

Панк массу внимания уделяет своему внешнему виду. Панк — маниакальный модник, при этом, настоящий панк — модник несуществующей моды. Мода творится на месте, исходя из доступных средств и материалов. Панк должен выглядеть чудовищно, стильно и агрессивно, ни на кого не похоже. Рецепт успеха — делать то, что не делают остальные, делать прямо наоборот. Быстро был разработан арсенал приемов, как довести свои шмотки до ума: как правило, порезать их бритвой и скрепить булавками. Рваные, прожженые майки, на которых что-то написано или нарисовано — тоже известный панк-ход. Носили даже пластиковые пакеты для мусора, но чаще всего в дело шли шмотки из секонд хэнда. Чудовищность сочетаний различных вещей — путь к успеху. Булавки начали загонять под кожу. Вообще, насилие по отношению к себе, демонстративное причинение себе боли было в духе момента. Волосы полагалось постоянно укорачивать и перекрашивать. Побрить башку наголо — тоже неплохая идея. Все бородатое, усатое и длинноволосое вызывало омерзение. Свитера и брюки-клеш — бееее.

Панк ненавидит хиппи. О ненависти к хиппи говорилось очень много. На самом деле, панки, по-видимому, ненавидели просто всех, всех взрослых. Так называемая «хиппи-мода» была модой-мэйнстримом 70-х годов.

Панк живет в текущий момент. Панк мчится вперед. События должны накручиваться одно на другое. Скорость — это все. Подходящим образом ускоряющий и взвинчивающий наркотик амфетамин тоже называется «спидом». Панк на 100% современен. Он не в коем случае не ретро, никакой ностальгии по какой-то прошедшей моде он не испытывал. Кожаная куртка воспринималась как принадлежность рокерского образа жизни, она заявляла об агрессивности того, кто ее носит. Еще больше заявляли надписи, значки и картинки на куртках и майках. То, на что окружающие резче всего реагировали, были, конечно, свастики. Ранний панк буквально злоупотреблял свастиками, нарисованными на майках или нарукавных повязках, или намалеванными прямо на лице. Тактика все время была одна и та же: смутить постороннего, напугать его не чем-то однозначно и понятно страшным, сколько непонятным и неоднозначным. Это очень характерный момент панк-стратегии: создать угрозу непонятностью ситуации. на одном кармане рубахи — портрет Карла Маркса, на другом — свастика, сверху надпись — «анархия».

Панк лозунги тоже были двусмысленные и даже иррациональные. Скажем, «требуйте невозможного!», или — «с какой стороны кровати ты будешь сегодня спать?» Панк покрыт символами и знаками, кричащими текстами. Тем же занимаются и тексты песен — одно не подходит к другому. Это абсурдный коллаж, сбивающий с толку. Панк — агрессивный обесцениватель символов. Панк-стратегия лишает символы смысла. Тут мы встречаемся с еще одним определением того, что такое панк и откуда он взялся. Панк — это ситуационизм, проросший в подростковой поп-культуре. Ситуационизм появился в 60-х годах. Это было авангардистское движение на стыке искусства и социальной практики. В конце 60-х появился манифест «Общество спектакля», который написал Ги Дебор. речь шла о том, что современный человек порабощен тотальной фальшью и показухой, все ненастоящее, все это только дурацкое шоу. Революционная тактика состоит в остановке шоу на короткий момент, в столкновении людей с парадоксальной ситуацией, когда становится видно, что жизнь, человек, общество — это не то, что принято считать. Ситуационист провоцирует спонтанно возникающие ситуации, которые не вписаны в систему. Ситуационист не использует всем известные символы и понятия, но сталкивает их лбами, способствуя хаосу и анархии, то есть — освобождению человека.

Малькольм Макларен, продюсер Sex Pistols, был связан с ситуационистами. «Общество спектакля» было крайне популярным текстом в среде творчески настроенной молодежи. Многие выходки и визуальные решения панка можно истолковать в ситуационистском духе. Имена Энди Уорхола и Уильяма Берроуза были хорошо известны тем, кто хоть что-то читал. То, что юным лондонским панкам ситуационизм не был известен, дела, как кажется, не меняет. Вели и чувствовали себя они как вполне настоящие ситуационисты. Характерным образом как ситуационизм, так и Энди Уорхол были фиксированы на средствах массовой информации, на символах, вращающихся в публичной сфере. Для панка все это тоже крайне важно: панки действуют в средствах массовой информации. Пример газетной истерики вокруг Sex Pistols прекрасно это демонстрирует. Там, где панк не может проникнуть в официально существующие газеты, он создает свои средства информации, самодельные. Твой внешний вид — это тоже заявление, которое должны услышать посторонние. Панк вовсе не для себя панк, не у себя дома, но в общественном пространстве. Панк громок и вызывающ, так же громка и вызывающа его музыка. Просто концерт, дескать, вот все собрались вместе, одни исполнили разученные песни, другие их послушали, потом все разошлись по домам — это не панк, это рок-н-ролл. Это, считай, что вообще ничего не произошло. А произойти должно что-то из ряда вон, что-то не лезущее ни в какие ворота, должна возникнуть густая атмосфера зловещего непонятно чего. Люди должны начать реагировать спонтанно.

Что такое Do It Yourself? Это переводится как «Сделай сам». Собственно, это один из лозунгов хиппи-движения конца 60-х: сделай сам свою контркультуру, сам добейся своего просветления, сам раскрась свои штаны цветами, сам сочини свою песню или хотя бы подуди на флейте. Ничего подобного в индустриальных городах 70-х не могло иметь места: никаких флейт, ничего в духе «возьмемся за руки, друзья», чтобы создать свою контркультуру любви и галлюцинации. Так что же именно призывал делать панк-лозунг «сделай сам»? Создать свою группу, радикально изменить свой внешний вид, начать выпускать малотиражные печатные издания — то есть проявить активность в сфере, где царит спектакль, фактически, стартовать свой собственный спектакль, стать своим собственным театром и средством массовой информации. Энди Уорхолл сказал: «Сегодня неведомы шедевры невозможного, если тебя никто не знает — тебя нет. То, что хочет существовать, должно существовать публично». А Йозеф Бойс сказал, что художником может стать каждый. «Сделай сам» — вовсе не призыв овладевать мастерством и строить качественно и на века. То, что у панка что-то не получается — это норма. У него и должно ничего не получаться — сбой в системе как раз и интересен. Если все идет как по рельсам — это обман, это тоталитаризм, это контроль и принудиловка — фашизм, одним словом. Таким образом, мы получаем еще одно определение: панк — это работник рекламного агентства, который занят рекламированием самого себя и при этом терпит постоянный провал.

Я ухитрился так ничего и не сказать об истории панка, не рассказал ни одного анекдота, не пояснил разницу между американским и британским и не осветил выдающуюся и трагическую роль Sex Pistols. Но пару слов о музыке сказать можно. Панк-рок был тупо, но быстро сыгранным рок-н-роллом. Гитара играет один и тот же рифф на одной, желательно как можно более сумасшедшей, громкости. Ручка искажения звука вывернута до предела, то есть гитара воет и хрипит. Барабанщик колотит быстрое стаккато. Мелодии в настоящем панк-роке нет. Вокалист не столько поет, сколько говорит, бесцветно и истерично, что он там бормочет и орет — понять сложно. Это хотя и мощная, но крайне однообразная, статичная и минималистическая музыка, которая довольно просто превращается в электронный поп, если живого барабанщика заменить ритм-машиной. Панк-рок можно вполне считать ресайклингом музыки конца 50-х годов. Впрочем, она в виде гаражного примитва, существовала до середины 70-х. Ключевые фигуры тут — Iggy Pop с группой Stooges и Ramones. Собственно, это описание стандарта панк-рока. Самое неприятное тут — это слово «стандарт». Панк, где бы он не появился, очень быстро обрастал поклонниками, маниакально приверженными стереотипам. Появился стандарт одежды, стандарт музыки, стандарт поведения и стандарт лексики.

Когда панк превратился в массовую молодежную культуру, парадоксально и творчески относящихся к своей жизни индивидуалистов осталось крайне мало. Соответственно, раздвоилась и музыка. Панк-роком стали называть стандартный, быстрый и жесткий ритм-энд-блюз — это рок простых пролетарских ребят, это своего рода вид спорта — кто играет быстрее, плотнее, громче и жестче. А музыку, которая соответствовала анархо-индивидуалистической позиции «посмотри-что-делают-все-и-поступай-наоборот» сегодня называют «пост-панком», она требует отдельного разбирательства.

© Андрей Горохов, Музпросвет № 220 от 28 октября 2006 года

И так,тут есть панки? х)